Я тот тюрк Attila

Я тот тюрк, что в одиночку бился с десятком китайцев. Посмотри на огромную стену, которой они пытались отгородиться от меня. Даже она не спасла их от моего меча.

Я тот тюрк, что высекал рунами обращение на камне. Своему народу я оставил достойные наставления.

Я тюрк, которого нарекли Огуз-ханом. До сих пор читаем дастан про меня, прародителя тюрков всех стран и земель.

Я тюрк, что подобно вихрю налетел на Запад. Ты у Рима спроси про деяния Аттилы.

Тюрк я, мне нет забвения. Савиры на Кавказе, булгары Поволжья, кутригуры, Кубрат и Аспарух... Горит еще внутри меня очаг огуров.

Я тот тюрк, имя которому кыпчак. Я злодей русских былин, хан Тугоркан. Сегодня часть меня таится в Венгрии, часть на Урале, остальные ушли кто куда. Но кто забыл имя сыновей Дешт-и Кыпчака?

Тюрк я древний, сын мудрого Коркута. Его песни и гопуз до сих пор звучат в ушах... Посмотри на моего Алп-Арслана, Эртогрула, прислушайся к строкам Хатаи. Придя с другой стороны Хазара, глянь какую себе Отчизну я построил! Сыну огузов ли стыдиться своего прошлого?

Тюрк я, что бывал повсюду: Бейбарс в Египте, салары Китая, выходцы из Кара-Коюнлу и афшары в Индии. И даже где-то рядом с черными клобуками, в рядах берендеев остался мой след.

Всегда уважавший чужую веру, чужой язык, писавший стихи на арабском, фарси... Это мне, тюрку Махмуду Газневи, Фирдоуси впервые зачитал свой «Шах-наме».

Тюрк я, в этом, быть может, не только радость, но и наказание. Кто сказал, будто я умолк? Туркман в Ираке, борец за язык своей матери в Тебризе, не сдавшийся уйгур в Туркестане - забывают мое имя, но я еще жив и цепляюсь зубами за жизнь.

Гунн я, тюркют, булгар и уйгур; я карлук, печенег, авар и кыпчак; я торк, шато, хазар я, ковуй. Я ведь и есть тот поэт-баят, карапапах в черной шапке, вечно странствующий кашкай, казак вольных степей прародины огузов.

Тюрк я, это имя священнее всех имен. Я еще жив и клыками добываю себе свободу.