Тысяча слов.

(Давным-давно доблестный клан "Steelhearts" проводил литературный конкурс, на который принимались работы размером ровно в тысячу слов - тогда и родилась данная штуковина).

***

- Тысяча, тысяча, тысяча… - бормотал себе под нос дюжий детина, глядя на неровно приклеенное к стене объявление. На него всегда каким-то гипнотическим образом действовали большие числа. Особенно, если они были тем или иным образом связаны с деньгами. Закусив губу и нервно теребя рыжую бороду, он медленно и натужно водил взглядом по строчкам. В глубине мутноватых глаз угадывалось зыбкое, призрачное подобие работающей мысли. Осилив текст, он сплюнул себе под ноги и процедил:

- Во жмоты, лучше бы тысячу дали за триста слов, чем триста за тысячу…

Потом задумался и добавил:

- Хотя и триста на дороге не валяются, что уж там.

После он внимательно осмотрелся, поднял лежащую в пыли монетку в полкреда, бережно вытер о штаны и спрятал в карман. Поколебавшись с полчаса, человек махнул рукой и направился в сторону обители клана-организатора необычного литературного турнира.

Пройдя сквозь высокие ворота, украшенные штандартами с изображением огромной красно-черной капли, он оказался в просторном дворе. У западной стены замка царило нездоровое оживление. Наш герой направил стопы в этом направлении. Отстояв в небольшой шумной очереди у неприметной двери в стене, он подошел ко входу.

- Вы на конкурс? – спросила сидящая за столиком молодая девушка.

Новоявленный творец прекрасного быстро закивал головой.

- Вот, заполните регистрационную анкету, - она протянула ему пару листов бумаги с вопросами.

Не без труда справившись с бюрократическими хитростями (без сомнения выдуманными подлыми крючкотворами, только лишь для того, чтобы максимально усложнять жизнь простому народу), он наконец прошел за заветную дверь, где ждала своего обладателя вожделенная награда.

В небольшой комнате за приземистыми столами сидели согнувшиеся над листами пергамента люди. В воздухе витало ощущение некоторой напряженности. На искаженных умственными усилиями лицах собравшихся проступала печать отрешенности и, несколько необычной для них, самоуглубленности. В дальнем конце на небольшом возвышении расположились члены жюри.

Народ писал.

Жюри умиленно наблюдало.

Скрип перьев заглушал доносящиеся через открытое окно звуки. Рыжебородый неуверенно прошел к свободному столу, уселся, взял чистый лист и заскреб в затылке, отстраненно вертя в пальцах перо. Затем, опомнившись, обмакнул его в чернила и корявым почерком вывел:

«Рыжий Эрик. Сказ о великом войне».

После слов «Войн вышел из общаги и вытащил свой верный меч…» Эрик торжественно воздел очи к потолку, полагая, что в любом деле главное - начать, а остальное приложится. Рука бородача снова потянулась к нестерпимо зудящей от непривычной работы голове. Взлохматив шевелюру, он украдкой осматривал претендентов на желанный приз. Суровые воины и мудрые маги в мыслимых и немыслимых позах, высунув от натуги языки, строчили в свитках пергамента. Кое-кто даже вспотел от напряжения. Особенно выделялся бледный юноша с ярко пылающим то ли от вдохновения, то ли от неумеренного потребления стимуляторов взором. Его свиток свесился со стола и почти уже доставал до пола. Короткие строчки на нем сливались в длинную многоногую гусеницу.

«Точно, надо написать этого, как его… стихотворения», - подумал конкурсант, поскольку с прозой пока как-то не складывалось. Обрадованный этой мыслью он заменил в названии «сказ» на «балладу» и шустро набросал первые две строчки.

«Войн вышел из общаги

Вытащил свой верный меч»

Потом он долго беззвучно шевелил губами, перебирая непослушные слова в поисках рифм. Через несколько минут запредельных стараний, жмурясь от счастья, он дописал:

«Подходите ближе врАги

ГоловЫ снесу вам с плеч»

Видимо, ему была наиболее близка жестокая романтика боя, пронизанная мрачной эстетикой, выраженная в простых и ясных словах, понятных и доступных даже неандертальцу.

Хлопнула дверь, и в комнату вошел человек с пронзительно зелеными глазами, закутанный в какой-то балахон неопределенно-темного цвета. Он прошел через всю комнату, за руку поздоровался с председателем и кивнул остальным членам жюри. Прислонившись к стене в дальнем темном углу, он внимательно поглядывал на собравшуюся творческую интеллигенцию и что-то быстро черкал в оправленном в черную кожу блокноте. Рыжий слышал о таких людях. Их называли непонятным словом "сталкеры", и сами они занимались всякими темными делишками, о которых простым и честным людям, вроде него не стоило даже задумываться. Вот и сейчас наверно что-то вынюхивает, скотина. А потом увидишь в новостях про себя какую-нибудь гадость. Встретившись с ним взглядом, сталкер широко и плотоядно улыбнулся. Эрик отвернулся и машинально ощупал рукоять булавы.

Постаравшись выбросить из головы этого типа, он решил осветить перспективы дальнейшего развития мира и, в порыве неожиданно накатившего вдохновения, сразу записал аж три строки.

«Пострелять бы мне из лука

Покататься на канях

Хорошо б но ангел *ука»

Ужаснувшись пришедшей в запале рифме он, нервно поглядывая по сторонам, быстро заштриховал последнее слово и, недолго помучившись, заменил окончание на «злюка». Последняя строчка никак не хотела даваться. Вздохнув от безысходности, он обреченно дописал:

«Обещает только нах»

Внезапно на упорно постигающего трудности поэтического ремесла Эрика накатила невероятная усталость и его глаза начали сами собой закрываться. Мужественно борясь с коварными проделками Морфея, он попытался продолжить свое эпическое повествование. Новая мысль уже почти выплыла на задворки затуманенного сознания, но тут сидящий за соседним столом вихрастый паренек начал громким шепотом пересчитывать количество слов в своем свитке. Где-то на второй сотне он безнадежно сбился и принялся считать вслух снова. Эрик застонал и обхватил руками голову. Веки его крепко сомкнулись, дыхание выровнялось, а тело опасно закачалось на стуле, словно бы выбирая в какую сторону рухнуть. Быстро склонившаяся под неумолимым воздействием силы тяготения голова вошла в плотное соприкосновение с крышкой стола, сопровождающееся характерным треском ломающегося дерева.

- Перетрудился. Налицо производственная травма, - донеслось из темного угла.

Председатель жюри оценил размеры и вес проблемы и кликнул пару рекрутов покрупнее.

- Вроде живой, - произнес один, ощупав мощный, словно бы бронированный череп, покрытый густыми рыжими кудрями, - только вот стол восстановлению уже не подлежит.

Не без труда перевалив бесчувственное тело на носилки, они потащили его к выходу. Уже у дверей зала Эрик открыл глаза и, увидев, что лист с олицетворением его собственных творческих мук держит тот самый сталкер, он громко замычал:

- Тысяча, тысяча!

Тот неторопливо подошел и участливо склонился над пострадавшим.

- Тысяча, тысяча, тысяча… - бормотал больной, быстро вертя по сторонам головой.

- Не волнуйся, - проговорил зеленоглазый, задорно подмигнув, - в моей тысяче около сотни твоих, так что десять процентов таким самоотверженным трудом в этом рискованном деле ты, без сомнения, заработал.

Коротко хохотнув, он сунул в сразу же судорожно сжавшуюся руку Рыжего небольшой мешочек, дописал несколько слов в своем блокноте, вырвал лист и направился к судейскому столу.