В этот день не осталось никого
В этот день не осталось никого. В приют «Надежда» попала бомба. Спустя неделю продолжительных обстрелов и сирен, рассекающих ночную тишину, всё стихло. Воспитатели и ребята, успевшие укрыться от атаки в сыром полуподвальном помещении ветхого трёхэтажного здания, молча выбирались из своего убежища. Среди них не было трёх девятиклассников – Мишки «Звонкого», Кольки « Ястреба» и Тёмки «Резака». Из «грозной четвёрки» укрыться в убежище успел только он.
Володька к своим четырнадцати прожитым годам не имел ничего. Так бывает, что у человека ничего нет. Совсем ничего. У некоторых ребят из детдома были свои сокровища, у кого-то – медальон, доставшийся счастливцу в качестве самой дорогой вещи от когда-то бросивших его родителей, у кого-то – старая фотография, бережно завёрнутая в тетрадный листок, и хранящаяся под матрасом её маленького обладателя, а у новенького из третьей группы - целый сундук сокровищ, представлявший из себя громоздкую обувную коробку из картона, внутри которой расположились небольшой вязаный мячик для игры в сокс, чуть треснутые с края чёрные солнечные очки и дешёвая шариковая ручка. У ребят постарше самыми ценными вещами были мобильные телефоны и плеера, о происхождении которых могли лишь догадываться воспитатели, стараясь не высказывать свои догадки вслух.
Владимир Снежин, 2000 года рождения, как и три его друга, оказался в детдоме не с рождения. Он успел пожить нормальной жизнью 4 года. Целых четыре года. Это большой срок для тех, кто живёт в детдоме. Имея свой дом и семью, пусть даже всего четыре года, можно было по вечерам хвастливо рассказывать окружившим тебя ребятам о том, как ты якобы когда-то поймал с отцом на рыбалке километровую рыбу, или как однажды провёл с родителями весь день в парке аттракционов, не слезая с непокорного быка. Конечно, потеряв родителей в четыре года, Володька не мог ничего этого запомнить, но рассказывая эти истории, так приятно было ощущать, что возможно что-то из этого происходило на самом деле. Да и другие ребята, прекрасно понимая что истории, каждый раз повторяющиеся с новыми возникающими деталями, придумывались на ходу, не спешили останавливать Володю. Не имея привилегий «домашних» детей, особо-то не поговоришь, да и не лишаться же единственного вечернего развлечения только из-за того, что кто-то начинает что-то выдумывать.
Для четырнадцатилетнего пацана жизнь в детском доме сопровождалась определёнными трудностями. Вернее, не жизнь, а выживание. Если ты не был красивой длинноногой девчонкой, или не обладал самыми широкими плечами и сильным ударом, твоё существование нельзя было назвать «сладким». Как только ты переступал порог зрелости, который для детдомовского мальчишки наступает к 7 годам, ты уже сам обязан ежедневно бороться за право называться человеком. Человеком, по негласным законам приюта «Надежда», мог быть только тот, кто признан старшими ребятами. Чтобы ни происходило, тот, кто хотел называться Человеком, не имел права даже подумать о том, чтобы пожаловаться кому-либо, будь то директор, воспитатель или просто взрослый. Живя в ДетДоме, ты любыми «законными» способами должен был пытаться за себя постоять, пусть даже такие попытки не редко украшали россыпью фиолетовых синяков твоё лицо и тело. Если ты был трусом – ты ничего не стоил. Но самым «страшным грехом» являлись слёзы. Заплакав однажды у кого-нибудь на виду, ты уже никогда не сможешь восстановить свою репутацию.
Выжить одному очень сложно, и те ребята, у кого имелись настоящие друзья, получали такой шанс. Володе повезло, у него такие друзья были. Шуточное прозвище «Грозной четверки» ребята заслужили ещё в детстве, когда, воруя яблоки в соседней деревне, так напугали хозяйку –старушку, что она ещё неделю рассказывала всем соседям про « три десятка вооружённых бандитов, напавших на её огород». С тех пор ребята всегда держались вместе. Это была не просто обычная дружба, это был шанс выжить в суровых законах окружающей действительности.
Детдомовская дружба не так проста. Она тоже имеет свои законы. Отвечать теперь приходилось не только за себя и свои поступки, но ещё и за трёх таких же как ты брошенных и никому не нужных мальчишек. Ты должен ещё больше держаться и не позволять себе выказать свою слабость, иначе подставишь друга. И каждый держался. Даже когда было совсем тяжело. Держался, чтобы не подставить друга. Это был основной принцип выживания.
Четыре пацана-детдомовца – Колька, Мишка, Володька и Артём.
После бомбёжки выжил только Володька. Даже теперь он не позволил себе заплакать. «Один из грозной четвёрки» лишь пожалел о том, что не имел возможности оказаться на месте ребят. Самое страшное для юного мальчишки – ничего не бояться. Даже смерти.
Теперь детдомовец точно знал, что будет делать. Он ничего не боялся. Согласитесь, довольно сложно чего-то бояться, когда терять нечего.
Осторожно ступая по битом стеклу, усыпавшему пол россыпью маленьких бриллиантов, Володя поднялся на второй этаж, где располагалась спальня мальчишек. Открыв дверцу покосившегося, исписанного нецензурными словами деревянного шкафа, мальчик достал с верхней полки тканевую сумку- авоську, аккуратно положил в неё три упаковки печенья, мешок сущёных фруктов, родиной которого когда-то была кладовая кухонного помещения на первом этаже, и ржавый охотничий нож, выигранный Артёмом в карты у старших ребят, - весь скромный запас ребят на случай побега.
Теперь нужно только дождаться ночи, - подумал Володя, - и можно будет незаметно уйти через окно девчачьего туалета, находящегося на третьем этаже. Володя с друзьями уже неоднократно пользовались этим «выходом». Это было опасно, любое неосторожное движение могло привести к тому, что ты сорвёшься вниз и окажешься распластанным на бетонном покрытии, но это был единственный способ покинуть приют не замеченным.
Как только стемнело, Володя привязал собранную заранее сумку так, чтобы она не мешала двигаться, последний раз оглядел комнатку, в которой проводил со своими товарищами длинные ночные посиделки после отбоя, мысленно попрощался с ней, зная что уже никогда сюда не вернётся, и вышел. Осторожно пройдя по карнизу, детдомовец перепрыгнул на находящееся рядом дерево, которое так кстати было наклонено набок после попавшего в него снаряда, и лихо перемахнул через забор.
- Постой, - окликнул мальчика знакомый хриповатый голос.
Голос этот принадлежал Кромову Григорию Фанасьевичу, семидесятилетнему сторожу приюта «Надежда». Будучи единственным мужчиной в коллективе приюта, Григорий Фанасьевич выполнял всю мужскую работу, начиная от разгрузки продовольственных машин, заканчивая постройкой площадки для маленьких обитателей приюта.
Суровый на вид, не словоохотливый мужчина, казалось, единственный из всех работников приюта знал, что нужно делать. С той самой ночи, когда начался первый обстрел, Григорий Фанасьевич взял ситуацию в свои руки. Вместе со старшими воспитанниками, сторож оборудовал подвальное помещение под убежище, перетащив туда необходимый запас продуктов, тёплых одеял и тех медикаментов, которые ещё оставались в наличии. Заколотив окна детского дома фанерой, Григорий Фанасьевич запретил обитателям «Надежды» покидать здание, а сам начал круглосуточно вести дежурство, чтобы в случае опасности вовремя предупредить «заложников» дома о необходимости вновь спускаться в подвал.
- Снежин, ты что это, сбежать собрался?, - спросил сторож мальчика. Несмотря на то, что Володя нарушил запрет сторожа и покинул здание, голос сторожа звучал спокойно и по доброму.
- Григорий Фанасьевич..Я к ним ухожу.. Мне здесь больше не за кого.. Вы же знаете.
Григорий Фанасьевич знал. И всё понимал. Он и сам бы давно ушёл, да только уйти сейчас – значило бы оставить без защиты больше полусотни детей и женщин. Сложно было смотреть как погибают дети и ничего не делать. Не бороться с этим. Но Григорий Фанасьевич отчётливо понимал, что сейчас от его действий зависит жизнь запуганных обитателей дома, понимал это и тогда, когда после утренней бомбёжки прятал тела троих пацанов, попавших под обстрел, только чтобы другие дети их не увидели..
- Береги себя, Снежин, - раздалось за спиной удаляющегося в ночную темноту ребёнка.
Владимир Снежин, 2000 года рождения, четырнадцатилетний беспризорник, хулиган, имеющий тройку по математике, хорошо знал куда он идёт. Батальон ополченцев не раз защищал детский дом, прикрывая собою детей во время обстрелов. В один из таких дней «Грозная четвёрка» Детского Дома и узнала, где расположились их защитники.
Мальчик знал дорогу, не знал только, примут ли его, не отправят ли обратно из-за возраста. « Должны принять, - твёрдо подумал он, - должны понять, что вернуться мне некуда, да и незачем».
Подходя к базе народного ополчения, мальчик не представлял, за что каждую минуту сражаются все эти люди, зато он точно знал, за что будет сражаться он. За трёх друзей, которые могли бы сейчас идти вместе с ним, и за тех девчонок с косичками из младшей группы, с которыми он когда-то делился конфетами…
