На безымянной высоте

Раскозал сосед:

В 1940 году я поступил в лётное училище в Киеве. Там и застала меня, 22-летнего курсанта, Великая Отечественная война. Помню, как сильно меня напугала первая бомбёжка. Да и не только меня. Разрывались бомбы, горели дома... Люди, в том числе и мы, курсанты, метались кто куда. Оружия у нас не было. Да и какое оружие против самолетов. Все думали только о том, как уцелеть. Потом наше руководство собирало нас по одному (смеётся).

Позже нас начали отправлять в разные части действующей армии. Я служил в батальоне авиационного обслуживания (БАО), был начальником кислородной станции. Участвовал в боях под Воронежем, на Северном Кавказе, дошёл до Польши.

Когда мы были под Воронежем, произошёл один такой случай. Был у нас в части один лётчик. Перед тем, как взлететь, он обычно принимал рюмку спиртного. Редко когда он возвращался без результата. Как-то раз немецкие истребители начали бомбить наш аэродром. Этот смельчак не вытерпел и под шквалом бомб поднял свою машину в небо. Тогда он сбил два фашистских самолёта. Мы ждали его с нетерпением. Никто не сомневался, что он получит звание Героя. Когда лётчик посадил самолет, мы все кинулись его поздравлять… Наш герой был мёртв. Он был ранен во время боя, но всё же перед смертью сумел посадить машину.

Во время одной из бомбёжек на Северном Кавказе я был легко ранен в руку. "Царапина", - подумал я и продолжал исполнять свои обязанности. Это было время, когда лёгкие ранения считались пустяками. Однако на следующий день я попал в медсанчасть со столбняком. Была угроза потерять руку, но всё обошлось.

Да что говорить... Разные бывали случаи, и трагические, и комические. В Польше был у нас период, когда обеспечение провизией было слабое. Жаловаться стыдно – советский солдат не должен испытывать никаких чувств, голода в том числе. Вот мы и придумали способ прокормиться. Местные жители были в основном люди набожные, и, несмотря на военное время, церкви там содержались в идеальном порядке. Прихожане снимали обувь у входа в церковь. Вот несколько наших ребят и ходили туда. Выбирали самую добротную обувь и потом выменивали её на еду. Грех, конечно. Но тогда мы, молодые-озорные, так не считали.