Старик-пограничник
Всегда любила вокзалы. Это, своего рода, лицо каждого города, приветственная делегация, встречающая прибывающих. Уже по одной этой физиономии можно судить о том, что предстанет твоему взору на незнакомых улочках и в скверах. В Эмералде, например, едва столкнувшись с глуповатым перекачанным охранником на входе, сразу представляется город, полный сюрпризов, притом не всегда приятных. Зеленоватые, переливающиеся в свете семафоров, стены вокзала слегка одурманивают путника. И в угодья крупье и торговцев – алхимиков ты попадаешь в состоянии легкой прострации. Собственно, того градоправителям и надо.
Столица встретит тебя невозмутимой монументальностью. Оно и понятно, ежеминутно наблюдая кровавые распри слишком темных со слепящее светлыми, стать бесчувственной гранитной глыбой проще простого.
Про Девилс вообще много рассказывать не нужно: туманно, склизко, до жути таинственно.
А вот станция назначения Демонс-сити вызывает во мне трепетную дрожь. Само здание вокзала здесь представляется мне этаким уставшим от жизни воином, с ног до головы расчерченным шрамами и ожогами, лениво восседающим на пороге своей вотчины. Цепким , но все еще дружелюбным, взглядом он провожает зеленых юнцов и охотников за приключениями, решивших заглянуть на лавовый огонек.
Если бы нашли способ разговорить стены этого вокзала, можно было бы почерпнуть немало поучительных и забавных историй из жизни бойцовского клуба. Ведь каждый сорванец в нуб-городе мечтает наконец попасть на страшные и ужасные огненные острова, дрейфующие в океане лавы, на которых идут нескончаемые бои на выживание, глумление над слабыми и ведется тактический план-перехват охамевших противников по клан-варам. Кстати говоря, каждый местный житель хоть раз в жизни охлаждал надранные в нечестном бою филейные части о прохладные привокзальные стены, а так же отсиживался, восстанавливая дыхание после скоростной пробежки от разъяренного оппонента.
О, какими только способами не прибывают бойцы в город . Пожалуй это наилюбимейшая тема для баек как самого вокзала, так и Смотрителя Риголи. Видали они и стайки симпатичных девчушек, хихикая выпархивающих из кабины машиниста, и кубарем выкатывающиеся компашки молодцев, нахлебавшихся знаменитых эликсиров, орущих нестройным хором песни нецензурного, но веселого содержания. А папенькины сынки, гордо выходящие из вип-телепорта, почти задевая задранными носами потолки? Правда, вся их напыщенность испарялась, едва они ступали на первую ступень ведущей из прохладного холла лестницы. Расфуфыренные, закованные в первоклассную броню, они смешно фыркали и пытались утереть обильно льющийся из-под забрала пот. Жар Демонса не видел разницы между богачами и бедняками, и сбивал спесь в два счета.
Но самыми любимыми гостями вокзала были, конечно, пассажиры почтовых рейсов. Выкарабкавшись из разнокалиберных почтовых коробок (иногда настолько маленьких, что непонятно, куда товарищи девали свои выпирающие конечности при упаковке),эти милые люди с открытыми от удивления ртами медленно брели сквозь стрельчатые арки и необъятные колонны здания. Их искреннее благоговение лилось, словно бальзам на гранитное сердце Вокзала. Можно сказать, лишь этими радостными эманациями строение и поддерживалось в относительно добродушном состоянии духа, и не сыпало штукатуркой за воротник каждому проходящему под его сводами.
Однако, с каждым днем все меньше кровожадных обитателей бойцовского клуба направляет свои стопы к Смотрителю за билетиками. Модные плащи ветерана и милость ангелов, в виде мгновенного перемещения куда угодно, буквально выбивают почву из под фундамента древнего здания. Оно начало оседать, плесневеть… Проще говоря, впадать в тоску и уныние, чувствуя себя одиноким и покинутым. Кажется, даже фонарь Смотрителя Риголи стал светиться тусклее.
И, если в юность мою, прибывая в очередной почтовой коробке в настоящий оплот тьмы, я ощущала трепет и робкую надежду остаться в живых, перебегая ЦП, то теперь мне больно видеть этот упадок. Это грустное лицо разочарованного старика-воина, осознавшего, что в его услугах более не нуждаются…
